Мне ведь теперь все эти места знакомые, не то что раньше. Буквально каждая станция.
И блокада реально началась все же не 8 сентября, а 28 августа, когда противник взял Мгу.
Решил выложить в ЖЖ.
"Наш постоянный автор - писатель Дмитрий Каралис готовит к печати книгу об Октябрьской железной дороге в годы блокады Ленинграда. Значительную часть книги составят свидетельства участников и очевидцев тех трагических лет. Мы предлагаем вашему вниманию отрывок из книги, повествующий о памятном для ленинградцев дне 27 августа 1941 года, когда из города ушел последний поезд и железнодорожная связь со страной была прервана до февраля 1943 года.
Машинист Н. Григорьев:
"Рано утром 27 августа 1941 г. взял из Ленинграда эвакосостав на Волхов. В теплушках женщины, дети, - двинулись. Поезда от Мги на Волхов шли параллельно, сразу два поезда рядом, кто-то додумался...
В Саперной остановился, добавил воду. Подошел дежурный по станции: "У моста через реку Тосно фашисты вчера поезд обстреляли! Будь осторожен!" - "Понял!" С треском летим к мосту, кричу помощнику: "Ставь форсунку!" Он сунул в топку масленку с мазутом, загудело в топке, мост позади, и черный маскировочный шлейф дыма над составом и по сторонам...
Подъезжаем к Ивановской, под откосом лежит сгоревшая электричка - от состава в 12 вагонов одни железные скелеты, еще дымятся. Вдруг помощник кричит: "Красным махают остановку!" Остановил состав. На пути две девушки в купальных костюмах, босиком. Плачут навзрыд: "Механик, спаси наших детей! Вон у электрички лежат, только скорее, а то стрелять начнут..."
У меня волосы на голове зашевелились. Подняли этих сироток на паровоз, они не плачут, личики испуганные.... Только мы двинулись, они, словно по команде, заревели на все голоса. Есть хотят, три дня не ели, пить хотят....
Мы с помощником отдали девушкам свои сундучки - то, что нам в дорогу дома собрали: сгущенка, какао, хлеб...
Останавливаю состав в Горах. Лавка у станции полуобгорелая. Помощник побежал, я в топку уголь кидаю. Минуты казались вечностью. Наконец вернулся, принес несколько пачек печенья, пачку сахара, два кирпичика белого хлеба и кирпич черного, бутылку подсолнечного масла.
- Лавка пустая, - говорит, - оставил четыре рубля на прилавке.
Сунули чайник в топку, вскипятили воду, сделали какао...
Вкатились на станцию Мга - дым, пожарища, разрушенные домики путейцев, на входных стрелках машут: "Вперед! Вперед!" Прошли Мгу - как из ада вырвались.
В будке запахло вкусным, две кружки пошли по кругу, девушки выдают белый хлеб с намазанной сгущенкой. Ребятишки повеселели, сидят, сбившись в кучу, грызут печенье, смеются.
Со станции Новый Быт параллельно со мной пошел бронепоезд "Ленинградец". Но какой он? Будка паровоза - без брони. И вот мне с бронепоезда показывают: "Притормози!" Перелез комиссар в кожанке, интересуется, что за дети и девушки у меня на паровозе.
- Подобрал в Ивановском... - отвечаю. - Электричку разбомбило.
- А девушки? Их сопровождают?
- Вроде того...
Мой помощник говорит: "Надо бы их одеть во что-нибудь да ребят накормить".
Живо принесли узел с бельем и продуктами, девушки облачились во флотское обмундирование, дети смеются.
Бронепоезд дымя покатил вперед. Сказали, что до самого Тихвина нас прикрывать будут.
Девчата заварили в чайнике суп с консервами, накормили детишек - с бронепоезда отдали нам пять деревянных ложек и пять мисок - ели по очереди.
Прибыли в Волхов - от вокзала только фундамент остался.
Подошел кран, накидал угольку, залили воду. На паровоз взобрались с узлами две женщины, стали детей одевать, а у самих слезы на глазах.
В Тихвине полусонных ребятишек перенесли на санитарный поезд. Последними с паровоза сошли две девушки, они перецеловали нас на прощание.
29 августа резервом прибыл в Волхов, сдал паровоз, и мне сказали - 28-го пала Мга, железнодорожное сообщение с Ленинградом прервано... Мы и были тем последним поездом, что ушел из Ленинграда...".
(Записано в шестидесятые годы Г.И. Федоровым, политруком 48-й паровозной колонны особого резерва НКПС.)
А вот что происходило на станции Мга в тот же день.
Машинист А. Харламенков:
- Утром 27 августа прибыли из Волховстроя во Мгу. Паровоз поставили в тупик, какой-то военный приказал: "С паровоза не уходить, держать пары на полную катушку!" И ровно в двенадцать дня - воздушная тревога, над станцией повисла армада немецких стервятников. Наших не видно, не слышно. Сначала беспорядочная бомбежка, потом они, словно веселясь, стали на бреющем полете гоняться за коровами и людьми. Станцию растерзали, улетели. На станции сплошной ад. Вдруг гляжу - маневровый паровоз выводит на главный путь состав, на платформах - домашний скарб, сундуки, коровы, даже зеркальный шкаф и бабка с кошкой на руках. Обезумевшие люди бросаются к вагонам, лезут на крыши, вскакивают на тормозные площадки, кричат дети. Дают сигнал, беру этот состав на Ленинград. Пошли!
У Пеллы путевой сторож останавливает красным сигналом: "Немцы в Пелле и Ивановской!" Пробежал вдоль состава, нашел несколько красноармейцев, у них "максим", прошу: "Ребята, на паровоз! Будем прорываться!" Притащили пулемет, установили на тендере. Нашли под откосом у убитого "дегтярь", пару дисков к нему, две гранаты - взяли на паровоз, едем! Ивановская встретила пулеметным огнем, с тендера огрызается "максим", бьет зло, короткими очередями, "дегтярь" тукает, вот и мост через речку Тосно. Проскочили. Команда "Ложись!". Пули прошили левую стенку будки машиниста. Манометр разбит, но все живы. Добрались до Саперной, а там и до Питера рукой подать!
(Так и хочется подсказать из нашего времени: не надо с детишками в Ленинград, езжайте в другую сторону. Но время не повернуть вспять. - Д. К.)"
Платформа Ивановская. Наши дни.
Участок Санкт-Петербург - Мга - Волховстрой.
Станция Горы. 2018 год.
Станция Тихвин. 2017 год.
